Мать кидала в неё ножи и пыталась утопить.
The Village взял интервью у 18-летней модели Светы Уголёк, и эта история просто шокирует. Когда она была маленькой, её мать уехала бухать с отчимом, а Света зажгла дома свечи и случайно сожгла на себе платье. В реанимации Света провела 2 месяца, где мать её и разу не навестила.
Про родителей
Мать была талантливой пианисткой в молодости, но её бабушка постоянно звала вернуться в родной город, чтобы помогать родителям. Отец Светы погиб в пожаре, когда ей был год. После гибели отца, мать начала бухать.
Про мать
«Попытки убить меня случались внезапно: Однажды она мыла мне волосы, вдруг окунула голову под воду, зажала там, но потом сама же поскользнулась и выпустила из рук. Я выжила, стала появляться в школе с синяками, голодная и немытая, или просто прогуливала. Мать продолжала избивать — например, выдавливала глаза, выворачивала шею, зажимая голову между ног или избивала металлической трубой. Потом стала меня резать. Как-то раз она готовила с отчимом на кухне, а я подошла отпроситься погулять. Мать кинула в меня нож для разделки рыбы — лезвие раздробило два зуба, поцарапало щеку и застряло во рту. Брызнула кровь. Я спустилась во двор, что было дальше — просто не помню».
Про кожу
«После комы я училась заново ходить и разговаривать, лечила пиелонефрит — почки многое взяли на себя. По два раза в год мне делали операции, до 16 лет вырезали келоидные рубцы на теле — это такие толстые наросты соединительной ткани, из-за которых у меня нормально не разгибались ноги, локти, подмышки и кисти. Если я задену рукой острый косяк и порежусь — даже не замечу этого, пока не увижу кровь. Общий болевой порог тоже снизился: раньше я спокойно прокалывала руку иголкой. Кровь при этом не идет: рубцовая ткань сложно устроена, кожа как будто вареная».
Про полицию
«Меня временно отдали в приют, но мать, конечно, трезвела и каждый раз забирала меня оттуда, круг замыкался. Это продолжалось три года: я снимала каждые побои в полиции, но в отделении с матерью только беседовали, а соцработники отпускали меня обратно».
Про Комсомольск-на-Амуре
«Комсомольск-на-Амуре — это маленький, тяжелый город, я всегда хотела уехать. Там нет никакого выбора, некуда спрятаться, избавиться от ассоциаций. Даже после выписки мне приходилось мыться в той же ванне, где меня душили. Пить чай на кухне — у стенки, где меня резали. Ходить по улице, где я тащила мать пьяной, переходить дорогу, где меня изнасиловали. Это просто такой город, у каждого за спиной жуткая история. Там много колоний, много бывших зэков. Половина моих друзей точно так же, как мать, разбавляют спирт. Из нашего двора насиловали так много девочек, что они перестали заявлять в полицию, это просто стало чем-то привычным».
Про парня
«Я познакомилась с Андреем — переписывались в одном паблике о витч-хаусе, начали общаться постоянно. Я рассказала ему про ожоги и отправила фото. А он вдруг написал, что шрамы его совсем не смущают и вообще ему нравится, что я не такая, как все. Он написал это так легко и спокойно, что я сама задумалась: может, все устроено как-то иначе. Сейчас мы максимально близки, 100%-ное доверие. Мы можем разговаривать обо всем: о всяких штучках в сексе, о моих детских проблемах, о том, какое белье мне носить, кто у него был раньше».
Сейчас
Сейчас Света иногда участвует в фотосессиях и ищет подработку в журналистике. Живёт в Москве.
Про прошлое
«В нашем доме в Комсомольске все знали, что мать бьет меня, но закрывали на это глаза. Тетя при мне кололась, мать при мне занималась сексом — ее никогда не смущала открытая дверь, а в гостях у отчима я вообще спала с ними на одной кровати. Отчим поначалу даже заступался за меня, но пил все больше и в очередной раз вдруг спросил: «А че ты ноешь?» Больше я не воспринимала его как защиту. Даже когда мать уже выписали из моей квартиры и она все равно там жила, соседи боялись вывести ее из себя. Мол, сумасшедшая ночью ударит по газовой трубе топором, и весь дом взлетит на воздух. Она кидалась даже на полицейских. Если бы в моем доме жила такая семья, я бы это так не оставила. Но в Комсомольск я возвращаться не хочу, пытаться изменить что-то в этом городе — тоже. Мне плевать. Мне в свое время никто не помог».
