Оперная дива Екатерина Сюрина: «Пела перед Хворостовским в одной ночнушке»

Да. Последний раз совместно с Димой и мужем мы пели в концерте «Хворостовский и друзья» — в Кремлевском дворце, а затем в Петербурге и Екатеринбурге. К сожалению, мы не успели прилететь на его похороны. Трагедия случилась так внезапно! Для нас это был настоящий шок. Мы испытали чувство опустошения, как от потери самого близкого, родного человека. Особенно остро ощутили это в Москве, ведь первое знакомство произошло именно здесь… Мы в душе посвятили свой концерт ему, нашему другу, потрясающему таланту и сильному человеку. Он всегда будет жить в нашей памяти.

В 1999 году Евгений Колобов, дирижер театра «Новая опера», выбрал меня, еще студентку, дебютировать в партии Джильды. Это была новая постановка оперы «Риголетто», и Дима стал моим первым партнером на сцене. Я была совсем юная и неопытная, а он уже — признанная звезда. До этого никогда не пела с оркестром. Было жутко страшно. Помню, что не спала почти всю ночь, волновалась, а когда под утро заснула, то увидела чудной сон… В театре рассказала о нем Диме, а он шутливо его расшифровывал и напророчил мне большую удачу. Я испытала такую колоссальную поддержку! От сердца отлегло, я взяла себя в руки, и все прошло замечательно!

Одну из сцен оперы я репетировала в ночной рубашке и босая. То колготки порвутся, то балетки жмут! А Дима шутливо называл меня «босоногая Катюшка». Вроде, пустяк, а я сразу почувствовала его расположение. Он вообще любил пошутить. Подкупало, что Хворостовский вел себя по отношению ко мне не как мэтр, а как внимательный и заботливый партнер. Хочу поблагодарить двух людей, которые ввели меня в мир большой оперы – это Евгений Колобов (дирижер. — Ред.) и Дмитрий Хворостовский.

Я должна была петь с ним «Риголетто» в Вене, но он отменил выступления. Тогда же мы узнали о его болезни. Наши встречи были нечастыми, но я всегда чувствовала его любовь к себе и своей семье. Мы общались после репетиций, во время гастролей, бывали у него дома, а также переписывались в соцсетях. Дима был истинным сибиряком по характеру. Он до последнего боролся и не показывал свою боль!

С Флоранс мы познакомились в то же время, что и с Димой. Они вместе приехали в Москву на постановку. Быстро сдружились, она очень красивая, умная и замечательная женщина. Флоранс – тоже музыкант. Помню, как она мне помогала с произношением. Я и моя семья ласково, на русский манер зовем ее Флошей. Наши дети говорят на русском и английском языках, они очень быстро нашли общие темы с Максимом и Ниной (младшие дети Хворостовского. — Ред.). Знаю, что сейчас им безумно тяжело, но, думаю, они концентрируются на позитиве и стараются продолжать жить…

Там, где работаем. Наша жизнь проходит в самолетах и гостиницах — очень много разъездов. У нас есть дом в Лос-Анджелесе. Мой муж Чарльз родился в Нью-Йорке, потом его семья переехала в Лос-Анджелес, где он и учился. Мечтал стать рок музыкантом и с утра до вечера играл на гитаре — организовал рок-группу, играл по клубам, но, услышав впервые оперу «Отелло», влюбился в классическую музыку. Его судьба была определена!.. Когда есть свободное время, мы приезжаем в Калифорнию — там хорошо, тепло, океан, а также бабушка с дедушкой, которые могут помочь. Но все же Америка находится слишком далеко от Европы, где мы часто работаем. Поэтому думаем перебраться либо туда, либо в Россию.

Познакомились в Берлине — на постановке «Любовного напитка» Доницетти. Я пела Адину, а роль влюбленного в нее Неморино исполнял Чарльз. Так получилось, что мы испили волшебный напиток, влюбились и поженились сначала на сцене, затем в заснеженном Екатеринбурге, а уже потом — в цветущем саду в Калифорнии. Все было, как в хорошей доброй сказке. У нас очень романтичная история любви. Американский юноша и русская девушка встретились в Берлине. Это — город нашей любви!

Я люблю уют, детей, семью в полном сборе. Муж зовет меня домашней кошкой. Поскольку мы часто гастролируем, то, когда оказываемся в любимом доме, я начинаю бурную деятельность. Обожаю копаться в саду, сажать цветы и заниматься ландшафтным дизайном. Также леплю из глины посуду и разные фигурки, шью и декорирую. С мужем и детьми ездим в горы, к океану, посещаем развлекательные парки, которых в Калифорнии полно.

Столица стала намного лучше, особенно по сравнению с тем временем, когда я была студенткой. Москву так невероятно украшают зимой, к новогодним праздникам, что все приходят в восторг и забывают о холодах. Я стараюсь приезжать сюда с детьми в это время. В Америке сразу после Рождества вся иллюминация убирается, а в России — нет. Красная площадь, бульвары, Манеж — глаз нельзя отвести. Мы с детишками посетили ярмарку на Красной площади, купили теплые сапоги, варежки, поели блинов. Говорю своим мальчикам: «Смотрите, вы же русские». Они: «Нет, мы в Америке родились». А я — в ответ: «У вас мама русская, значит, вы тоже русские». С детьми разговариваю только по-русски и хочу, чтобы они прониклись любовью к своей родине, хотя они и не живут здесь, но для меня это очень важно. В Москве прошли самые замечательные годы — моей студенческой жизни. Я училась в театральном институте, столько воспоминаний, столько друзей, которые сейчас работают в театре, кино, на телевидении… Паша Деревянко, Нина Чусова…

В силу профессии мы живем в мире классики, но иногда хочется отвлечься и послушать другую музыку. Например, сыновьям нравится современные ритмы. Они включают звук на полную мощность и бесятся на полную катушку. Я же пытаюсь привить им любовь к русской музыке. Моя сестра, когда приезжает с семьей к нам в гости из России, всегда привозит новинки. Так что я в курсе тенденций. В путешествиях довольно часто слушаем композиции соотечественников. Отличный способ для моих детей погрузится в русский язык. И Бузову, и Калашникову знаю.

Алла Пугачева, Лайма Вайкуле, София Ротару, Леонид Агутин, Валерий Меладзе… На их музыке я выросла. В детстве бабушка ставила меня на табуретку, и я пела. В том числе — военные и патриотические песни. А вот мой муж предпочитает классический рок. У нас разные вкусы. Иной раз бывает соревнование — кто первым сядет в машину и включит радио. Чарльз, например, считает, что джаз можно слушать только вечером, в машине он от него засыпает, а для меня такая музыка – состояние души.

Кто-то считает, что перед спектаклем нужно поесть, например, пасту. Другие – наоборот, не едят. В принципе, каждый певец может составить для себя индивидуальную диету. Мы иногда с моим сыном пьем перепелиные яйца, но это только потому, что я, будучи ребенком, проводила время в деревне у бабушки. Там-то меня и приучили их пить. Мужа, кстати, я научила пить чай, до знакомства со мной он пил лишь кофе. Ох, уж эти итальянцы!

Очень многого. Думаю, никогда его не обрету. Я — певица, творческий человек. Без пения не представляю себе жизни. А чтобы в душе был комфорт, нужно, чтобы рядом были твои дети, семья. Хочу петь больше совместных концертов — только это даст возможность чаще видеть мужа. Мы, конечно, постоянно разговариваем по телефону, общаемся по Скайпу. Я чувствую его поддержку, но это не сравнить с тем, когда ты сидишь рядом с ним, держишь за руку, ощущаешь его тепло. В этом смысле чувствую себя обделенной. И так всегда, к сожалению, будет — пока мы поем. Чарльз говорит: мол, привыкнуть надо. Но возможно ли это?

Готовлюсь к дебюту в Лондоне в Королевском театре «Ковент-Гарден» в партии Мими (опера «Богема» Доницетти). Очень люблю это произведение, хорошо его знаю. В Королевской опере я начинала с Олимпии («Сказки Гофмана» Оффенбаха), потом были Памина («Волшебная флейта» Моцарта), Джильда («Риголетто» Верди), Лауретта («Джанни Скикки» Пуччини) – так что там я не новичок, но о Мими всегда мечтала. А Чарльз только что дебютировал в партии Хозе в своеобразной постановке финского режиссера «Кармен» в Берлине. Нашего младшего сына Валентино мы оставили в гримерной, он оттуда мог только слушать, а старшему сыну, Алессандро, которому 10 лет, мне периодически приходилось рукой закрывать глаза — из-за откровенных эротических и натуралистических сцен… Да, такие постановки тоже бывают.