О чем молчат дети Сталинграда

❤ 439 , Категория: Новости, ⚑

Читайте также:

Маргарита Кошелева, Лидия Колесникова, Нина Тепаева и Валентина Анисимова // Фото: Олеся Ходунова

Когда началось одно из самых страшных сражений в истории Великой Отечественной, Нине, Рите, Вале и Лиде было всего по пять лет. Сегодня им уже за 80, но каждое утро они начинают со звонка другу другу: «Как дела? Все живы-здоровы? Эх, нет уже с нами Зои и Нади…» Подруги познакомились еще в школе в далеком 1944 году. В то время освобожденный Сталинград постепенно восстанавливался, и ученики вновь садились за парты. Девочек записали в школу № 24 Кировского района, который пострадал от налетов немецкой авиации меньше остальных. В здание попала всего одна бомба, да и та задела только угол. Его быстро отремонтировали. В первый класс пришли 40 детей в возрасте от 6 до 8 лет. Как же они радовались, что теперь учатся, хотя не было школьной формы, пособий и тетрадей. Ребята просто сидели за партами и слушали преподавателя. Писали на полях найденных в руинах книг и газет. Мамы и бабушки отправляли детей за знаниями по очереди, ведь на всю семью в лучшем случае приходилась одна пара теплой обуви и кое-какая одежда. Пораньше отводили одного ребенка, забирали вещи и возвращались домой за другим.

Шесть девочек сразу же сдружились, вместе бежали на уроки, потом делали домашние задания и играли. И были влюблены в молоденькую 17-летнюю учительницу Нину Афанасьевну Мандрику (по мужу Окуневу). В то время учителей не хватало, и ей разрешили работать педагогом без образования.

«Она была самой лучшей! На переменах читала нам сказки, приберегала лакомства, жалела, – вспоминает Маргарита Кошелева. – Хотя сама была беженкой с Украины и наверняка тоже недоедала. Здесь, в Волгограде, Нина Афанасьевна поступила в институт. Благодаря ей половина класса после окончания школы решила идти туда же. Вот и из нашей неразлучной шестерки пятеро стали учителями, а я – врачом». В школе голодных детей подкармливали. «Если первым сделаешь контрольную, можешь взять печенье, – рассказывает Нина Тепаева. – Мы спешили, делали кучу ошибок – лишь бы скорее положить в рот сладость. А раз в день на парту высыпали по ложке сахара. Но мы не кидали его в кипяток, а по одной крупинке рассасывали во рту. Ничего вкуснее я никогда не ела».

Второй класс школы № 24 с любимой учительницей (в центре), 1945 год // Фото: личный архив героинь

С тех пор прошло больше 70 лет, но каждую памятную дату подруги отмечают вместе, семьями, а 2 февраля обязательно приезжают в гости к первой учительнице, ведь это двойной праздник – ее день рождения и окончание Сталинградской битвы. В этом году Нине Афанасьевне исполнится 92. Она не выходит на улицу, живет вместе с дочкой. За время преподавательской деятельности педагог выучила тысячи детей, однако тот, свой самый первый послевоенный класс, она помнит лучше остальных… Ребята тянулись к теплу и знаниям, будто спасая друг друга от горечи утрат и ужаса войны. И сквозь время эта связь становится только крепче. Немолодые ученики, совсем старенькая первая учительница… Что-то держит их вместе на этой земле, ведь когда-то за партой они дали обещание выжить и стать счастливыми.

ДОСЛОВНО

Их познакомила война, о которой теперь они вспоминают под мирным небом над головой.

Маргарита КОШЕЛЕВА (НИКИТИНА), 81 год:

«Моего отца, секретаря райкома партии, призвали на войну в первые дни. Мама с бабушкой плакали, а мы с годовалым братиком Витей еще не сов- сем понимали, что происходит. 7 ноября 1942 года людей начали срочно эвакуировать по Волге. Наша семья успела сесть на вторую баржу. Бабушка еще переживала, что на первую попасть не удалось. А потом в нее угодила бом- ба, и она ушла под воду. В селе Покровское нас поселили в брошенных домах. Мы все время голодали. Бабушка меняла свои кофты и юбки – городские в то время были более модными – на хлеб. А однажды принесла старинное Евангелие и сказала, что сегодня кушать не будем, но эта книга нас спасет. Оно до сих пор хранится у меня дома. 8 января 1943 года мы вернулись в Сталинград и разместились в самой маленькой комнатке нашей квартиры – другие занимал медпункт. А в феврале на юг потянулись колонны пленных немцев. Стояли жуткие морозы, они кутались в лохмотья, одеяла. Позже, уже в 1944-м, по этой же дороге пройдут и наши 17–18-летние парни с песней «Война народная, священная война». Всем городом махали им платочками. А вскоре получили похоронку на отца…»

Лидия КОЛЕСНИКОВА, 81 год:

«Что такое война, мы поняли, когда фашисты заняли центр Сталинграда. От пламени пожаров было светло как днем, пылала даже Волга. Потом стали бомбить наш Кировский район. Всех начали эвакуировать в Райгород – поселок в 40 километрах, а за нами машина не успела приехать. Зимой 1942-го у мамы на руках оказалось девять детей (сестры и родственники). Не было ни еды, ни воды. Как- то на соседней улице убило лошадь, мама несколько раз пыталась добраться до нее, но территория все время была под огнем. Однажды ночью сходила за 30 километров и выменяла одежду на ведро пшеницы. Вода была в Волге, и путь к ней лежал через постоянно обстреливаемую железную дорогу. По ночам во время бомбежек мама сбрасывала нас с кроватей на пол и накрывала подушками, чтобы не оглохли. Мы сбивались в кучку: если умирать, то вместе. А когда все заканчивалось, обнимались и кричали: «Нас не убило!» Чтобы перезимовать, вырыли в земле яму в виде колодца, а в стенах подкопали дыры – это были кровати. Откуда-то мать привезла воловью шкуру, ее резали на тонкие полоски и весь день сосали, чтобы не погибнуть от голода. Тогда все наши мечты были только о еде».

Нина ТЕПАЕВА, 81 год:

«23 августа 1942-го мирные кварталы Сталинграда подверглись варварской бомбардировке. Мы узнали об этом гораздо позже, а тогда большая часть города была превращена в руины: повсюду остовы домов, горы битой посуды, обломки мебели, обгоревшая, разорванная одежда… Почему нас не эвакуировали? Наверное, не успели, хотя потом я читала, что Сталин издал приказ о прекращении эвакуации мирного населения: ни один солдат не будет защищать пустой город. Папу, оборонявшего элеватор, убили. Мама вместе с нами решила пробираться из города в деревню, где жил ее брат. Тележку со скромными пожитками тащили братья, а я несла чайник и всю дорогу плакала – он был слишком тяжелым для ребенка пяти лет. От налетов прятались в канавах вдоль дороги, с ужасом наблюдали, когда кто-то падал рядом и уже не поднимался. Однажды мама остановила грузовик, думая, что это наши, но за рулем сидел немец. Она сняла с пальца золотое обручальное кольцо, и тот довез нас до села. Мы вернулись в Сталинград в 1943-м, но жить в прежнем районе было невозможно. Решили искать пристанище в соседнем. Мама мечтала поскорее отправить нас учиться. В школе № 24 как раз набирали первый класс».

Валентина АНИСИМОВА, 81 год:

«Когда начались первые бомбежки, отец вырыл во дворе нашего дома землянку. Однажды налет застал нас с бабушкой и трехлетним братиком Вовой в посадке неподалеку от улицы, не успели добежать до укрытия. А когда вернулись, увидели, что в него попала бомба. К тому времени папу забрали на войну, маму отправили копать рвы и траншеи. Мы все время были вдвоем с братом, бабушка ходила по домам и перешивала людям вещи. После налета 23 августа я чувствовала себя в безопасности только в землянке, а если оказывалась дома, просила вернуть обратно. Однажды во время обстрела Вовка потерялся, слава богу, остался жив. 3 февраля 1943 года, на следующий день после окончания битвы, мать нашла где-то лошадь и повозку, и мы поехали домой. А в мае ее вызвали на работу – на детскую кухню, и у нас появились молоко, творог и каша. Еще мы втайне от мамы собирали на обрыве Волги сладкие растения и жевали вместо конфет. Кроме того, ходили за водой. Простоишь в очереди два часа, наберешь ведра под самый верх, тащишь домой, а по дороге встречаются люди и просят пить. Донесешь – половины уже нет, но мама учила никогда не отказывать. Вот и бегали все время на колонку».