Максим Аверин: «Я сходил с ума от невзаимной любви»

Мы общаемся без малого 20 лет. Снимались вместе в сериалах «Склифосовский», «Напарницы». Прочитав сценарий спектакля «Там же, тогда же», немного напряглись и стали задавать друг другу детские вопросы: «А нам целоваться придется? Как же так?» Правда, быстро взяли себя в руки и погрузились в роли. Конечно, премьера – это очень волнительно. Вижу, как Аня нервничает. Но присутствие женщины делает меня сильным. Понимаю, что несу ответственность и за нее тоже.

У нас общий директор – Николай Коренев. Собственно, он и предложил известному фотографу Екатерине Рождественской сделать съемку. Катя заявила: «Аверин, я запечатлею вас в постели!» Мы сначала согласились, а потом засомневались: может, лучше в одежде? В итоге нас с Аней раздели, положили в кровать, а через 20 минут все уже было готово. Женщина, которая находилась под одеялом, хорошо меня знает. Дама, которая фотографировала, тоже понимала, что требуется. В общем, сверху и снизу все сложилось идеально.

Мы встретились еще до распада Советского Союза в Доме кино. Тогда это место было культурной меккой, где царила особая атмосфера. Там собирались актеры, показывали необычные фильмы типа «Ассы», а я обучался мастерству в местной студии. В один из вечеров пришла Аня. Позже мы столкнулись снова, когда уже оба служили в театре «Сатирикон». У нее замечательный муж, Леша, две красавицы-дочки. Обожаем вместе путешествовать. Проехали всю Италию, много раз были в Черногории. Соотечественникам все время приходилось слушать наш хохот. Нюся – еще та клоунесса. Обычно заплываем на глубину в море и начинаем дико смеяться. Однажды, возвращаясь к берегу, услышали разговор двух женщин. Одна другой: «Ну, что ты боишься? Зайди в воду… Вон, глянь, с нами же доктор!» А еще Нюся очень красиво пьет. Помню, сидели в итальянском кафе, на столе – запотевший пузырь, из которого подруга понемногу потягивает беленькую. «Ты так вкусно это делаешь, что мне тоже хочется», – не выдержал я. Шутим, что с Аней начал пить водку.

Странная связь помогает героям сохранить собственные браки. Каждый раз они убеждаются, что их реальная жизнь прекрасна. Оба не ходоки налево. Я играю семьянина, который привык слушать жену. Но когда встречает Стеллу, у него как будто открывается шлюз, а там воздух, и он жадно глотает его. Больше скажу: у меня тоже были похожие отношения, которые, по сути, и спасали…

Думаю, это необходимость в человеке. Не представляю, как проснусь утром, а рядом никого нет. Конечно, в моей жизни любовь присутствует. Но в этом плане я жадный и не хочу ни с кем делиться.

Да, и в такие моменты я сходил с ума.

Скажу так: когда идет работа, не до романов… Я встречался только с одной актрисой, но у нее сейчас муж, дети. Двум людям с одинаковой профессией трудно сосуществовать и каждый день обсуждать одни и те же вещи. А что касается партнерства на экране, сцене, то это больше напоминает соперничество в хорошем смысле слова. Когда сложно, всегда интересно.

С детства мечтал сыграть с Еленой Яковлевой. Когда мне исполнилось 14 лет, упросил отца, который работал художником-декоратором на «Мосфильме», взять на съемки, проходившие на Старом Арбате. И там была она – Лена, звезда. Я надел пальто в елочку и думал, что самый крутой. Папа представил меня ей: «Это мой сын, хочет быть артистом и обожает тебя». От волнения стал задавать глупые вопросы, а Яковлева просто предложила выпить чаю. Проходят годы, и вдруг она снимается в сериале «Склифосовский». Я так волновался, что снова наговорил какой-то ерунды, а потом между нами возник микроконфликт. Лена почему-то не совсем верно его интерпретирует. Якобы я пожаловался: почему она меня не любит? Но было сказано другое: «Елена Алексеевна, какой танец нужно исполнить, чтобы вы на меня хотя бы обратили внимание?» Позднее понял, что именно через такие ситуации она и строит роли. На экране все выглядело круто – это и есть химия!

Да ничего особенного! Я просто нормальный мужчина. Стараюсь держаться в форме, не разъедаться. Честно, ни разу в жизни не был у косметолога, а лучший СПА для меня – отдых на море. Недавно вернулся с Сейшельских островов, где просто лежал и смотрел на Индийский океан. Вот это настоящий релакс. В зал хожу по настроению. Последний раз был полгода назад, времени почти нет. А вообще люблю в баньке попариться и в прорубь могу окунуться.

Отец действительно человек спортивный и активный. Ему 75 лет, а он до сих пор ежедневно проходит по 10 километров и занимается моржеванием. Кстати, когда мы со старшим братом Геной были маленькими, то составляли ему компанию во время утренних пробежек по парку. Однажды он спросил: «Слабо в прорубь?» Ни секунды не сомневаясь, я разделся, уже занес ногу, но папа остановил: «Так, все понятно: характер есть. Дальше не надо».

Он и сам прекрасно может дойти. С годами наши отношения стали теплее. А вот с Геной меньше общаемся.

Мы очень разные, хотя в детстве брат нянчился со мной и был авторитетом. Он старше на пять лет, у нас разные отцы. Мама уходила на работу, и дома такое творилось… Чуть ли не ножами кидались друг в друга – в шутку, конечно. А сейчас у каждого своя жизнь. У Гены жена, двое детей.

Нет, они не любят театр. Старшей племяннице, Полине, уже 18 лет, поступила в медицинский институт, но это никак не связано со «Склифосовским», боже упаси! С братом и его семьей поддерживаем обычные родственные отношения. Просто раньше связующим звеном была мама, а прошлой весной ее не стало…

Все, что я делаю, посвящено ей. Мы с братом купались в маминой любви. Она часто задавалась вопросом: «Что будет с мальчиками, когда меня не станет?» Поэтому нас с Геной воспитали самостоятельными и ответственными. В пятилетнем возрасте меня сажали на поезд в одном городе, а в другом принимали. Отпускали, потому что знали: все будет в порядке. Перед школой сам утюжил стрелки на брюках. Когда захотел стать артистом, никто в рот не смотрел и не говорил: «Сынок, вставай на стульчик, читай стишок». Папа брал на съемки, где я видел всю тяжесть профессии.

Да, это врожденное. Никогда не носил то, что не нравилось. И ремонт в квартире делал, не оглядываясь на моду. Дизайнер отталкивался от моего образа жизни. В интерьере превалируют пастельные тона, так как яркого света хватает на площадке.

Да, она родилась после войны – в 1952 году. Москву только отстраивали, многие люди ютились в подвалах и часто болели туберкулезом. Мама была сильным человеком, почти никогда не жаловалась на горькую судьбу. Правда, несколько раз все же видел ее слезы, и казалось, это самое страшное. Но чаще она генерировала энергию: сама двигала мебель в нашей однушке и давала советы полезнее любого психолога. Наверное, для меня это лучшее время. Да, сейчас есть трехкомнатная квартира, но метры не прибавляют счастья.